WALTER WINSTON ADAM WINTERTOWNE
Вальтер Уинстон Адам Винтертаун
— Имя можно «произносить» (писать в постах) и как Вальтер - на немецкий лад, и как Уолтер - на английский.
— В свой германский период был известен как Вальтер Гесс. Помимо этого носил десятки других имён.
— Также носит имя сэра Тристана.
Jonathan Bailey
ДАТА РОЖДЕНИЯ, ВОЗРАСТ: | ПОЛОЖЕНИЕ В ОБЩЕСТВЕ: | РОД ДЕЯТЕЛЬНОСТИ: |
I. БИОГРАФИЧЕСКИЕ ДАННЫЕ.
Увидь, кто ты есть сейчас, и вспомни, кто ты есть на самом деле.
◈ место рождения: Тинтагель, графство Корнуолл, Британская империя.
◈ родственники:
Франклин «Сивобородый» Тинтагель (1586 - 1853) - пра-пра...дед Вальтера, его наставник, а также предыдущий сэр Тристан, барон Тинтагель. Последний прямой потомок того самого Тристана по мужской линии.
Уинстон Винтертаун (1802 - 1847) - отец Вальтера, 7-й виконт Винтертаун. Отличался учёностью, занимался историей рода сэра Тристана. Был наставником своего сына наравне с Франклином.
Джорджиана Винтертаун (рож. 1807) - мать Вальтера, вдовствующая виконтесса Винтертаун. В текущее время для общества - бабка Вальтера.
Луиза (рож. 1825) и Элизабет (рож. 1828) - сёстры Вальтера.Анна Винтертаун (рож. 1832) - супруга Вальтера из его «предыдущей» жизни, «вдовствующая» виконтесса. Ныне для общества его «мать». С ней Вальтер венчался по англиканскому обряду.
Уоррен Винтертаун (1849 - 1881) - первенец Вальтера и Анны, 9-й виконт Винтертаун, 21-й барон Тинтагель. Вместе со своей семьей погиб в пожаре, который устроил немецкий агент в качестве мести Вальтеру.
Уинстон Винтертаун (рож. 1854) - второй (третий) сын Вальтера и Анны, академик, член Лондонского королевского общества. Приобщён отцом к работе Ордена в качестве штатного учёного. В текущее время для общества - младший брат Вальтера.
Джорджиана Винтертаун (рож. 1857) - единственная дочь Вальтера и Анны, супруга одного из рыцарей Ордена (потом будет добавлена фамилия в замужестве, личность супруга и дети). В текущее время для общества - младшая сестра Вальтера.Анна Мейстер (рож. 1846) - немецкая жена Вальтера, с которой он венчался по католическому обряду. Вероятно, сейчас Анна больше всего на свете хочет убить Вальтера.
Йонас Гесс (рож. 1876) - сын Вальтера от Анны Мейстер, его немецкой жены.
◈ общая информация: Свой среди чужих, чужой среди своих. Банальность, которая стала для Вальтера выжженным клеймом на теле и судьбе. Словно самозванец, истинный предатель идеалов - всю сознательную жизнь мужчина курсирует между лагерями. Он - сын, но воспитанник другого, он - воспитанник, но не сын. Вальтер - агент или изменник? Он на их стороне или хитросплетения его игр ушли корнями сквозь тройное дно? Чего от него ожидать? Наконец, кто он?
Если спросить у самого Вальтера, он без тени улыбки ответит - я просто человек. И будет иметь это ввиду.
Пора уйти к истокам. Несложно представить себе рождение первенца в семье английского пэра, несложно представить и его раннее детство, полное забот своим персональным младенческим «я». Всё так, кроме одного исключения - в XVII веке дом Винтертаунов связал себя кровными узами с родом сэра Тристана Тинтагельского, рыцаря Круглого Стола. И спустя два столетия Вальтеру предстояло прочувствовать влияние этого события на собственной шкуре.
Первое яркое воспоминание Вальтера вылавливает из памяти сивую, клинообразную бороду Франклина, его дальнего прадеда. Маленькие пальцы тонули в ней и дотрагивались до мясистой шеи рыцаря. Он рассказывал правнуку о заговоре 1605 года и Вальтеру казалось, что он сам источает резкий запах пороха. Так я, говорил он мальчику, и стал сэром Тристаном - мой дед был убит Робертом Кейсом, но Ордену удалось предотвратить гибель нашего монарха. Иногда старый Франклин говорил о своей дочери Луизе. Портрет второй виконтессы Винтертаун висел над их головами - в центре всей плеяды их дома. Луиза - единственное продолжение рода Тристана, а Франклин - последний прямой потомок по мужской линии. Но Клинобородый радовался этому факту, объясняя Вальтеру это тем, что теперь их родовое проклятье падёт. Более тысячи лет Тинтагелей преследовала печать фатального невезения в любви и браке, до смертельной устали повторяя тот самый мотив Тристана и Изольды. Без любви в супружестве, с обманом на стороне.
Порой Вальтер слышал бурные споры Уинстона и Франклина. Захлёбываясь, вижжа патриарх Винтертаунов бредил сэром Тристаном, он хотел сам им стать. Вальтер помнил захламлённый кабинет отца - везде валялись исписанные листы, башни книг, безумный взгляд в танце тени от свечей. Он был одержим, он ревновал сына к выбору Франклина. Последний держался стоически: преемника должно готовить с ранних лет, хотя сочилось сквозь слова - «преемник должен быть вменяем». Со временем Уинстон смирился и взял на себя роль второго наставника, в основе своей - подающего собранную теорию. Франклин же заезжал наскоком, обучая практике. Вальтер воспринимал происходящее как данность, ибо рос в этом болоте и ничего иного не знал. В те годы ему казалось, что каждый английский мальчик из его окружения проходит через подобное, каждый английский мальчик вырастет и станет рыцарем Ордена.
Отдушиной Вальтера были сёстры. Сёстры - девочки, а значит их ждёт иная судьба, и это влекло Винтертауна как мотылька свет. Вальтер обожал вечера, когда вместе с Элизабет и Луизой они сбегали в укрытый сумерками сад, где разыгрывали на троих известные сюжеты. Импровизированный домашний театр стал укрытием Вальтера от болезненной одержимости отца. Там мальчик становился кем хотел. Иронично, но именно лицедейство стало в будущем мощной вспомогательной опорой для Винтертауна.
Юношеские годы стали для Вальтера периодом бравады и максимализма. Он осознал и прочувствовал свою значимость, а главное - начал этим наслаждаться. В какой-то неопытной мере он понял отца, но реакция на это была неправильной - Вальтер взялся его жалеть. Юноша отдалился от сестёр, особенно после переезда из Винтертауна в Лондон, где Вальтер поступил в частную школу Хэрроу. Там он был ближе к Франклину, внимания которого теперь страстно желал, однако одновременно начинал на него злиться. Всё в этот период навалилось огромной горой, множась мириадами событий и эмоций. Вальтер стал частенько захаживать в театры, затем проводить много времени в компании актрис. За этим с интересом наблюдал сам Франклин, ищущий любые подтверждения того, что родовой проклятие пало. В семнадцать юноша поступил в Кембриджский университет.
Когда Вальтеру было девятнадцать лет, Франклин впервые дал попробовать преемнику настой из тинтагельского терновника - того самого, что рос на могиле Тристана и Изольды. Если настой сварен правильно, учил его Клинобородый, ты почувствуешь обман, ты будешь знать что тебе врут. Вальтер испробовал настой на актрисе, в которую как он думал - влюблён. Это не было неким тактильным ощущением, не шевелились волосы на теле. Он просто знал, что девица солгала. Неприятное открытие вскрыло ахиллесову пяту Вальтера, отныне он лихорадочно жаждал всегда знать правду.
Спустя год, в 1847, внезапно умер отец. Было ясно, что Уинстон загнал себя как скаковую лошадь. Последние пять лет виконт практически не покидал поместья в Тинтагеле, а от имени семьи в обществе появлялся сам Вальтер. Франклин, хорошо изучивший кабинет, где умер его пра-внук, высказал преемнику свои подозрения в том, что вероятно Уинстон накануне употребил какой-то препарат на основе терновника и у него не выдержало сердце. Отца похоронили в Винтертауне, хотя тот и предпочёл бы покоиться в Тинтагеле, недалеко от Тристана. С тех пор могила Уинстона стала для Вальтера алтарём исповедей, куда он приезжал очистить душу и пожаловать на тяжбы рыцарской судьбы, словно убеждая мёртвого отца в том, что тому повезло.
Европейскую весну народов Вальтер встречал уже наспех женатым. Его избранницей стала баронская дочь Анна. Тогда молодому виконту казалось, что он влюблен, но флёр очарования Анной выгорел за считанные недели. Это был промах, в котором по очевидным причинам не хотелось признаваться Франклину. В то же время Анна была искренне неравнодушна к мужу и эта её безоговорочная привязанность вызывала у Вальтера раздражение. Но, как известно, биология штука беспощадная и дети появляются на свет не только от любви - в 1849 году у пары родился первенец, названный на честь деда Уорреном. Ещё спустя время Анна снова забеременела и почти доносила дитя, однако на позднем сроке у виконтессы случился выкидыш. Убитая горем, женщина скрылась на два года в поместье в Винтертауне. В дальнейшем именно этот нерождённый младенец стало спасением для Вальтера.
Как правило, после хорошего образования следует политическая карьера. Но это не был случай Вальтера. Все эти годы виконта натаскивали на дело, которое является антагонистом публичности. Его учили шпионить. После ухода Франклина на покой - орденской махины, изобличавшей предателей веками, Вальтер должен был занять его место, а значит и знать всё о разведке и контрразведке. Для общества Вальтер оставался просто виконтом, франтом и щеглом. В начале 1850-х годов Франклин принялся с остервенением дрессировать преемника, и сам Вальтер чисто из прагматичных соображений понимал, что Клинобородый уж очень хочет поскорее на покой. За три года они побывали с поручениями Канцлера в Богемии, Далмации, Греции, Дунайских княжествах и на Балканах. Удалось побывать и в самой гуще государственного переворота во Франции в 1851. Что уж скрывать, они ему и поспособствовали.
Накануне Крымской войны Франклин уплыл в Египет, откуда так и не вернулся. Вальтер очень ясно понимал, что это конец - старик перестанет принимать Чёрную воду и тихо отправится к праотцам где-нибудь в тени пальмы. Затем Клинобородого, самого долгоживущего Тристана, похоронят в безымянной могиле, далеко от родового кладбища в Тинтагеле. В конце-концов, это всего лишь земля.
Вальтера, подготовленного по всем канонам рыцарства Круглого Стола, приняли в Орден в 1853 году. Всё ещё страшно молодой, он стоял на коленях перед Симондом Акрэ и приносил Пятидесятническую клятву после всех испытаний до конца не веря, что это происходит. Ему казалось, что прошло несколько жизней, прежде чем сэр Ланселот возложил ему на плечи меч. Пьянящее чувство древности и собственной важности взыграло на нотах самолюбия Вальтера. На краткое мгновение он даже воспылал любовью к Анне, так сильны были переживания. В самый разгар войны в Восточной Европе у пары родился сын Уинстон.
Участие Вальтера в Крымской войне как посвящённого рыцаря Ордена принесло свои скромные плоды. К примеру, его разведданные позволили успешно захватить остров Уруп.
Следующие шестнадцать лет Вальтер занимался контрразведкой внутри Ордена. Проще говоря, искал предателей - как среди самих рыцарей, так и среди доверенных лиц. Работа с пристрастием привела к закономерному результату - Вальтера не то чтобы любили. Во многом его опасались, потому что даже самая скромная ложь становилась ему известной - продай ты иллюминатам планы за звонкую монету или измени жене с уличной девкой. В благодарность самые горячие головы обвиняли его в шпионаже, якобы сам Вальтер в серой зоне и его никто не проверяет. Эта, как бы некоторые сказали, токсичная атмосфера порой отравляла жизнь рыцаря, хотя недоверие отдельных лиц полностью компенсировала уверенность в нём самого Канцлера Симонда.
Одной из заслуг Вальтера стало разоблачение сэра Ламорака, он же в миру - Ричард Уилтон, который помогал альтерам, заклятым врагам Ордена. Вскоре после этого рыцарь пропал.
Шло время. Разница между увядающей Анной и Вальтером становилась всё более заметной. Их старшему сыну уже было за двадцать и отец рядом с ним выглядел словно его старший брат. Более года Вальтер вместе с Симондом разрабатывали план исчезновения первого с полезным исходом этой авантюры. В 1872 году восьмой виконт Винтертаун и двадцать второй виконт Тинтагель умер у себя в поместье от лихорадки. Вальтер и впрямь тогда едва не погиб - так сильно его колотила Анна, чудовищно ревнующая и страшно не желающая становиться вдовой, а значит отпускать мужа.
Впрочем, со смертью виконта не наступила следом и смерть сэра Тристана - для Ордена Вальтер остался жив. И вот здесь воплотились в жизнь все самые смелые фантазии горячих голов - сэр Тристан оказался злейшим предателем, ничем не лучше, а то и хуже сэра Ламорака. Именно этот член Ордена, трепавший их головы по любому поводу примкнул к иллюминатам в сверкающе новой Германской империи.
Расчёт был довольно прост - втереться в доверие к иллюминатам, что ютились под крылом Железного канцлера, а затем работать на них и против них сколько получится. Для этого пришлось сдать тщательно избранную Симондом информацию об Ордене Братству. В сущности для Вальтера ничего не изменилось - он оказался среди абсолютно таких же недоверчивых взглядов. Винтертаун истратил несколько лет прежде чем ему начали немного доверять. Он добивался их милости работая на империю, на интересы Германии и самого Бисмарка. Наученный анализу и прогнозированию Вальтер с огромной опаской смотрел на то на каких мягких лапах Германия подбирается к открытому конфликту, будто обиженный ребёнок, что пропустил делёжку сладкого пирога. По долгу службы Вальтер частенько бывал в Центрально-Восточной Европе, в том числе и в России.
Главное правило Вальтера в этот период - выгода должна перекрывать ущерб. Насколько одно перекрывало другое - понятие философское. Однако за годы работы в стане иллюминатов Вальтер вытянул множество секретных документов и сведений. С данными приходилось работать аккуратно, чтобы не вызывать подозрений. Иногда приходилось марать руки.
Германский период был для Вальтера временем постоянного напряжения. Спать приходилось едва ли не с открытыми глазами, потому что попытаться убить могли как недоверчивые иллюминаты, так и нашедшие его собратья. Или Анна, которая присылала ему настой из терновника, и вместо обиженного плевка могла подсыпать яду.
Обижаться Анне было на что, хотя она об этом могла только догадываться. В Германии Вальтер встретил... Анну. Но другую, точнее быть - Анну Мейстер, Даму кубков, иллюминатку и свою любовь. Когда Винтертаун (а сейчас - Гесс) осознал, что любит фрау Мейстер - не оставалось иного выхода как истерически, пробивая себе лоб ладонью хохотать. Это не могло быть совпадением, хотя до этого Вальтер верил, что родовое проклятие - сказки Франклина. Изольда и Изольда, Анна и Анна - всё как по учебнику - нелюбимая жена и любимая пассия на стороне.
Вальтер был бессилен против своего влечения. Вскоре они тайно обвенчались по католическому обряду и начали жить вместе в Берлине. В 1876 году у них родился сын Йонас. Держа младенца на руках, Вальтер испытывал совсем иные чувства. С Уорреном, Уинстоном и даже единственной дочкой Джорджианой подобного просветления и ясности не было. Порой мужчине казалось, что нечто подобное ощущал Франклин в отношении него самого. Тем не менее, новая семья стала крайне рискованным шагом для Вальтера - Анна, конечно же, не была посвящена в двойную игру мужа-двоеженца.
Продержаться в Германской империи удалось восемь лет. В своём шпионском падении он был намеренно виноват сам, потому что решил, что может доверять Анне. Он признался возлюбленной и предложил бежать вместе, с сыном конечно же. Но за правду Мейстер заплатила по другому - она сдала Вальтера Повешенному. Побег Винтертауна из Берлина был сродни побегу принца-красавчика Карла Стюарта, в женской одежде.
Вальтер залёг на дно в Черногории на полтора года. Всё это время он поддерживал связь с Симондом, который советовал Тристану переждать ещё какое-то время. Но человек предполагает, а Бог располагает. Осенью 1881 года до Вальтера доходят новости из Лондона - его старший сын Уоррен, девятый виконт Винтертаун, а также его жена и дети погибли в пожаре в семейном поместье. Об этом чудовищном случае писали не только британские, но и европейские газеты. Вальтер сразу понял, что это месть. Не достав его самого, берлинские иллюминаты, возможно руками своих лондонских коллег, отомстили шпиону. В письмах Симонд предположил, что они хотят его выкурить. Рыцарь в этом не сомневался, и всё же твёрдо решил вернуться домой, потому что знал - они продолжат истреблять его семью пока не выйдут на него лично.
В Англию Вальтер прибыл тайно, прямиком в отдалённый от цивилизации Тинтагель, где встретился с Анной, своей первой женой. Они оплакали сына и его семью вместе. Анна, которая видела внуков, была рядом на удивление проявила завидную стойкость. За годы в разлуке она заметно постарела, но стала и гораздо более здравомыслящей. Именно она предложила достать из загашников их запасной план тридцатилетней давности, а именно выдать Вальтера за их нерождённого второго сына. По легенде средний сын был болезненным ребёнком и в обществе не появлялся, много путешествовал на юге и жил в покое в родовом поместье в Винтертауне. Пришло время довести эту историю до кульминации. Не без помощи Канцлера через покровительство королевы Виктории были получены все необходимые документы, титулы и права на землю. Своё согласие дали и Уинстон с Джорджианой. Уинстон к тому времени посвятил свою жизнь науке и вполне спокойно принял тот факт, что титула ему не видать. Более благосклонно он встретил новость о приобщении к деятельности Ордена как учёный. Всё, чем мог расплатиться с сыном Вальтер.
Тяжелее ситуация сложилась с другими рыцарями, которые больше декады считали сэра Тристана махровым предателем. Даже после разъяснений Акрэ, после заверений самого Вальтера и множества проверок - в рядах Ордена остались те, кто Винтертауну не доверял из принципа. Ничего, для этого нужно время.
Теперь же Вальтеру придётся играть роль собственного сына, налаживать повторные связи в обществе и выслушивать удивлённые восклицания о том как он похож на покойного отца. Но ничто не важно, когда ты живёшь на пороховой бочке в ожидании мести иллюминатов. Вальтер в полной боевой готовности.
II. УВЛЕЧЕНИЯ, НАВЫКИ.
Чем больше истины вы раскроете, тем больше умений откроете.
— Весь набор рыцаря - от регенерации, отменного здоровья до боевых искусств, владения холодным и огнестрельным оружием. В этом Вальтер не хуже и не лучше других членов Ордена.
— Хорошо образован. Учился в Хэрроу и Кембридже.
— Полиглот. На уровне носителя языка говорит на немецком, владеет французским, русским, итальянским языками. Изъясняется на греческом, венгерском и немного на южнославянских языках. Знает латынь на уровне университетского образования, не более. Мёртвые языки для дела Вальтера бесполезны.
— Профессионал своего ремесла - разведки и контрразведки. Знает как работать в тылу врага, знает как вести допрос, как кодировать и декодировать, как сочинять правдоподобные легенды, как подрабатывать документы и так далее. Отдельно стоит отметить талант Вальтера к перевоплощению и осведомлённость в области ядов.
— Умеет варить настой из тинтагельского терновника так, чтобы он работал. Выпивший настой образцово отличает ложь от правды. Действует одна доза около суток. Уинстон (сын) работает над улучшением древнего рецепта.
III. ДАННЫЕ ОБ ИГРОКЕ.
... или давайте познакомимся чуть ближе.
◈ связь (skype, почта, ЛС): у Кристин есть мой паспорт, прописка и левая почка. А вообще, обращайтесь в ЛС - дам телеграмм.
◈ пример поста:
Вот он, покрыт волнами мягкой ткани, отороченный безупречными гранями драгоценностей, с тяжёлой ношей на голове — золотой короной. Величественный, правящий расслабленной рукой, что унизана перстнями, как судьба его — победами. Гийом разглядывал своего сюзерена без тени сомнений или игр, с восхищением он одарил улыбкой Его Величество и учтиво поклонился. Формальности, совсем неформальные, были соблюдены как завелось десятилетиями раньше — на ратном поле, плечом к плечу против врага. Всё той же дланью Роберт похлопал подлокотник справа, призывая грандлорда занять место где-нибудь рядом. Краем взора Гийом заметил как засуетился гофмейстер, спеша раздать новые указания слугам.
— Ваше Величество, — Гравиль вторил себе же, снова кланяясь, пока слова тонули в шуме зала: голоса сливались в общий гомон лир, горнов и гиттер, в шелест платьев и человеческой сутолоки. Мужчина отошёл в сторону как только взгляд короля нашёл новый интерес. Здесь, в зале полным нойстрийской знати, Гийом чувствовал себя почти счастливым, потому что был почти своим. Как любой приличный самозванец (или считающий себя таковым) молодой грандлор вперился глазами в расшитые гобелены, увенчанные еловыми ветками с бантами. Прохладная изморозь, крывшая головы присутствующих, испарялась с каждым вздохом и колебанием сонма свечек. Это был определённо хороший день, который станет ещё лучше как только язык коснётся терпкого вина.
— Слышал «Армуарий» пошёл на дно. Неужто поражение, Ваша Светлость? — Как всегда, с нотами азарта и вольготности, за спиной Гийома выскочил чёрт из сундучка. Слишком высокий для рода человеческого, его товарищ по торговле — Жан де Дюпон — склонился едва ли не вдвое, поднося к уху Гравиля копну вороньих кудрей.
— Проверьте слух, мессир Дюпон, он Вас подводит, — губы Гийома расплылись в искренней усмешке, впервые как он оказался на празднике в королевском замке, — корабль попал в шторм, вернулся в мол и стал на ремонт.
— И мы остались без перца? — Жан ударился в спешку, перебивая собеседника.
— Вы — возможно, — из груди Гийома вырвался короткий грудной смешок. Твёрдой рукой он похлопал по плечу Жана, что было сродни попытке коснуться верхушки стрельчатой арки, — я знаю что Вы задумали, мессир, но нет. У меня ещё слишком много кораблей, чтобы начать пользоваться Вашими услугами. Слышал Вы сдираете со своих верителей больше установленного Палатой. Будь я сувереном финансов...
— Мне было бы несдобровать?
— Вероятно, — усмешку сменила натянутая улыбка, почти с испариной, — а что касательно лирийских банкиров? Не долг ли перед ними вдохновил Вас на грабёж?
— Туше, мой друг.
— Вы всегда можете занять у меня, — простодушно заявил Гийом, — а если вовремя не вернёте — расплатитесь «Ночной Девой».
— Как ловко Вы всё обстряпали, Ваша Светлость, — Жан покачал головой, словно рыбак, упустивший из рук жирного осётра. Спина его выпрямилась в струнку, поднося сальную голову над переплетениями волос с ленточками, сеточками и инкрустацией.
Вмиг смолкла музыка и часть танцующих сбежала под тень высоких сводов вдоль стен. Бесстрастным взглядом Гийом принялся блуждать по залу, разглядывая и так знакомый люд. В жерновах праздника и веселья плясали нойстрийские лилии — молодые девы, незамужние и чистые. Вдовец, всё время помнил Гравиль, впрочем не спешащий повторно нести клятву. Где-то среди этих красавиц в цвету скидывала руку и кружилась по оси его будущая супруга. Осуществимо. Мысли для него непривычные и неудобные. Грандлорду казалось, что никто не смотрит в ответ, однако на одно мгновение, на долю мига глаза в глаза пересеклись со знакомым выражением. Знакомым по своей глубине и любопытству, как иногда смотрел на него Роберт. Сестра короля, леди Изель — много младше своего брата, но как казалось Гийому — в свои юные годы успела познать не меньше бед. Принцесса с обликом, подходящим для величественной Девы-Колосса из мрамора, с пухлыми едва приоткрытыми губами... и уже вдова. Гравиль засмотрелся на сестру короля даже когда принцесса потеряла к нему свой интерес. Единый Бог ошибся, определяя Изель такую судьбу. Натура дельца, оценщика зажгла горячность, он вспомнил и прикинул все промахи Роберта в устройстве брака с Ахеном. Дурной и пахнущий в той же мере старостью — великий грех бросать в руки завтрашнего мертвеца совершенную молодость. Гийом размышлял, не замечая в своих руках бокал с вином и вяжущий вкус на языке.
— Мой друг, отчего Вы не танцуете? — Голос, один из приятнейших, уверенный. Он принадлежал Роберту, что сошёл со своего кресла, пускаясь в толпу.
— Я Ваш покорный слуга, мессир, и не танцую ибо Вы — тоже. Однако праздник удался, выше всяких похвал, — свободной рукой грандлорд провёл по кругу — от громоздкой арки до царственного алтаря напротив, — а подобных зимних слив не сыскать боле нигде, — он закончил фигуру на лилово-чёрной ягоде, скорченной под янтарным мёдом.
— Это из Шабли, — король говорил так, будто Гийом этого не знал, — дивное место с фруктовыми садами.
Чуть поотдаль зазвенела громкая рифмованная речь — кто-то принялся читать стихи, пока лютнисты разминали пальцы.Я искренен, клянусь как на Святом Копье,
В твоих руках судьба моя! Что проку?
Пусть будет смерть любви моей зароком...— Перигор, — брови короля съехались у переносицы, протягивая две борозды, — давно не слышал его поэзию... С тех пор как...
— Его казнили, — закончил Гийом. Известная история, хотя её свидетелем Гравиль не был; самая точная иллюстрация того как язык может довести до эшафота. И кто же теперь испытывал судьбу?
— Вы вдовец, — внезапно, в спешке начал Грифон, — и моя сестра, леди Изель недавно овдовела. Пригласите её на танец, Гийом.
Говорить прямо было чертой юного Роберта, воинственного Роберта, принца Роберта. Король Роберт, старый Роберт говорил прямо изредка и по случаю, как сейчас — когда услышал Перигора. Жестом десницы король дал понять, что их краткий разговор пока что окончен, а сейчас ему нужен гофмейстр.
Гийом не ослушался приказа, а в том, что это был именно приказ, облачённый в чисто формальный совет, мужчина не сомневался. И, по правде говоря, не сокрушался. Он получил позволение от сюзерена, позволение подойти к принцессе и поговорить с ней, возможно и потанцевать, прикоснувшись к её ладони своей.
— Ваше Высочество леди Изель, леди Эмери, — он хорошо помнил имена и счёл необходимым поклониться не только принцессе, но и её спутнице, — разрешите представиться, грандлорд Гийом де Гравиль.
Удобный момент, чтобы разглядеть принцессу вблизи: так же выразительна, с длинной белоснежной шеей, с тёмно-зелёными глазами, способными воспламенять и умиротворять. Волевая, совсем не по годам, как когда-то Роберт. С уст Гийома практически сорвалось приглашение на танец.
— Вы бледны, Ваше Высочество. Вам плохо?
Нежная кожа девы, до того залитая алым румянцем от танца, как казалось Гравилю, болезненно побелела.